Летом нынешнего года в Англии, путешествуя по Национальному парку Пик Дистрикт с его восхитительными дубравами, и зелеными холмами, на которых дотемна белыми сугробами лежат овцы, я прожил несколько дней в Винстере.

Деревушка эта на редкость тиха и печальна, обитатели ее работают в окрестных городках, днем изредка встретишь на единственной улице какого-нибудь старикана или бабульку с удивительно миролюбивой овчаркой.

Недалеко от дома, где я остановился, начинался густой лес, покрывавший горы на многие километры вдаль и вверх...

Однажды утром я увидел странного путника, выходившего по узкой тропинке из лесной чащи.

Это был сравнительно молодой человек, хотя его непокрытая голова была почти лысой. Рукава рубахи были закатаны до локтей, он был в шортах, высоких гетрах и в тяжелых альпийских ботинках. Он шел, согнувшись под тяжестью объемистой клади за спиной. По-видимому, это была палатка. Похоже было, что он провел ночь в лесу. Он шел уверенной размеренной поступью с таким видом, словно находился не в центре современной Англии, а на диких берегах Конго или в джунглях Бирмы, кишащих змеями и тиграми.

На следующий день на деревенской почте я познакомился с двумя молодыми мужчинами с рюкзаками и географической картой в руках. На мой вопрос, что привело их в Винстер, они ответили загадочным "We walk", что я ошибочно понял как "Мы работаем". Один из них оказался водителем трейлера, второй - маляром, но сюда их привела отнюдь не работа. Мы обстоятельно потолковали о судьбах России и Британии и расстались друзьями. Позднее мне объяснили, что английское "walk", которое слышится как "work", означает "ходить пешком". На бродяг мои случайные знакомые были не похожи, но зачем двум рабочим мужикам ходить по горным лесам и дорогам?

Два дня спустя на окраине Винстера я увидел группу из восьми молодых мужчин, тоже экипированных по-походному, которых вел, очевидно, старший с картой в руках. Я видел, как они расположились возле церкви, перекусили и гуськом скрылись в лесу. И, наконец, уже в горном селении Хартингтон я встретил трех женщин, опять же в альпийских башмаках, с картой в руках, расспрашивавших дорогу у жителя. Одна из дам была даже со спаниелем на поводке.

Только теперь я понял, что имел дело с туристами, путешествующими, как у нас выразились бы, по родному краю.

Это для них Государственная топографическая служба издает специальные карты-путеводители, с помощью которых можно пройти "на своих двоих" всю Англию от моря до моря. Тропы, проложенные в горах и лесах, указывают путнику - этап за этапом - дорогу от привала до привала. Хождение с такой картой не просто прогулка, это увлекательное разгадывание по карте закодированного на ней маршрута. Не случайно карты издаются серией "Следопыт" и "Землепроходец".

В советские времена юноши и девушки увлекались таким же видом спорта. Только походы на байдарках и ночевки у костров под гитару были скорее молодежными тусовками, и предпринимались не для серьезного изучения родного края, в то время как у англичан, как я понял, подобные путешествия носят совсем другой характер.

Мне вдруг почему-то вспомнилось одесское пионерское детство и наш вожатый Миша, который обещал отправиться с нами в поход к морю в Аркадию. О, как замирало сердце при слове "поход"! Нам уже представлялись привалы, обед у костра и самое волнующее - открытие новых мест... Словно мы - дети капитана Гранта и оказались в таинственной загадочной Патагонии... В походах английских хайкеров, так их называют в Британии, тоже было, как мне показалось, что-то детское.

В самом деле, не наивно ли надевать специальное снаряжение, ночевать в лесу, чтобы дойти пешком, например, из Москвы до Истры или Серпухова? И это - занятие для серьезных людей?

Я стою в центре элегантного Челтнема, напоминающего своими бульварами и платанами Одессу, на его главном проспекте Променад перед памятником из серого гранита. Английские города изобилуют памятниками - королевские особы, военные, моряки... Но здесь на постаменте - человек в круглой, по-видимому, вязаной шапке, руки засунуты глубоко в карманы куртки, тоже, вероятно, утепленной, на ногах то ли унты, то ли сапоги.

Надпись на цоколе постамента гласит, что это Эдуард Вильсон, уроженец этих мест. 15 июня 1910 года английский пароход "Терра-Нова" вышел из порта Кардифф и взял курс на Антарктику. На его борту был отряд отважных, целью которых было открытие Южного полюса. Экспедицией руководил опытный полярник морской офицер Роберт Скотт. Но путешественников одна за другой начинают преследовать неудачи. Скотт знал, что ведет борьбу не на жизнь, а на смерть, но сдаваться не хотел. Он никому не хотел уступать возможного триумфа, прежде чем не сделает все возможное. Но если бы он знал, что давно проиграл!.. 18 января 1912 года, подойдя к заветной южной точке, англичане увидели палатку с норвежским флагом! На обратном пути трое полярников, оставшихся в живых, замерзли...

Одним из этих героев и был врач Эдуард Вильсон, чей пепельный силуэт, словно вырезанный из ледяной глыбы, уже многие годы напоминает о подвиге одного из сыновей Челтнема. Статую изваяла вдова  его славного соратника Скотта.

Когда-то по-своему рассказал об этой трагической  одиссее в повести "Белая гибель" замечательный русский писатель Борис Лавренев.

"И в то время, как силуэты норвежцев утонули в начавшейся пурге, к той же точке с другой стороны подошел со своими людьми англичанин. Он увидел воткнутое в холмик снега чужое знамя, вцепился руками в отмороженные лиловые щеки и глухо застонал. Он шел сюда с другими мыслями и побуждениями, чем Амундсен. Он пришел закрепить за Великобританией еще один кусок земли, пустой, ненужный, мертвый и недоступный. Но британская гордость требовала, чтобы все еще бесхозные места земного шара склонились под корону Её Величества Королевы, и в британском министерстве уже лежал приказ о назначении губернатора этой области, где на лету замерзали птицы и где не было перекрестка для стоянки лучшего лондонского "бобби".

И он опоздал. Чужие цвета реяли над центром Антарктики, шелестя тяжелыми складками шелка.    Англичанин, так же как Амундсен, сумрачно повернул назад. На обратном пути от горя и обиды он умер. Его люди вырубили яму в звонком зеленом льду и положили туда сухое, легкое и ломкое тело".

В описании гибели Скотта и его товарищей Лавренев допустил неточности. Но художнику их можно простить.  А вот с некоторыми строчками повести трудно согласиться, хотя их тоже можно понять. Увы, советский писатель мог объяснить мужество, отвагу и колоссальное упорство в достижении заветной цели не иначе как фанатичным стремлением западного человека к захвату чужих территорий, стремлением подчинить их владычице королевской короны.

Несите бремя белых,

Сумейте все стерпеть,

 Сумейте даже гордость

И стыд преодолеть...

Несите бремя белых, -

Что бремя королей!

 Галерника колодок

То бремя тяжелей.

Для них в поту трудитесь,

Для  них стремитесь жить,

И даже смертью вашей

Сумейте им служить!

Эти известные стихи Киплинга в советском литературоведении было принято называть манифестом колонизатора-завоевателя, гимном беспощадного поработителя чужих земель во имя имперской короны. А я смотрю на холодный силуэт Вильсона, который так и не оттаял, так и не отогрелся даже в родном теплом Челтнеме, и думаю: неужели этот сорокалетний доктор и художник (сохранились его прекрасные акварели, сделанные в первом полярном походе) с горсткой спутников и десятком тундровых собак, на узких и легких нартах пошел через ледяные барьеры и черные хребты к недоступной сердцевине Антарктиды ради торжества королевской короны? Каменел во льду ради захвата чужих территорий?

Сэр Артур Конан Дойл, автор бессмертного Шерлока Холмса, будучи уже немолодым человеком, вернулся к своей профессии врача, чтобы отправиться туда, где шла англо-бурская война. Что им двигало, что  его вдохновляло? Неужели мечта о захвате колоний?

Никто не спорит - викторианская Англия строила свою Великую Британию не в белых перчатках. Но значит ли это, что каждый ее моряк и воин, путешественник и естествоиспытатель был кровожадным монстром, чем-то вроде биоробота Киборга? Шотландец доктор Дэвид Ливингстон отправился в Африку как миссионер, но не проповедями, а врачеванием завоевал любовь диких племен. И была еще у доктора одна страсть: то, что англичане называют одним словом - Дискавери, - неутолимая жажда открывать неведомое, дойти до горизонта и заглянуть за его краешек: а что там?

Ливингстон трижды "ходил" в Южную Африку, совершив неоценимые для мировой географической науки открытия. Фактически этот удивительный человек провел там большую часть своей жизни, лучшие ее годы. В последнем походе, когда путешественнику было уже шестьдесят лет, он заболел настолько, что друзья африканцы несли его на носилках. Но он продолжал двигаться вперед. Он еще не все открыл в этом неведомом краю, не все увидел своими глазами! Когда Белый Доктор скончался, его сердце похоронили под большим деревом в замбийской деревушке, а тело забальзамировали. Потом черные друзья Ливингстона понесли на плечах гроб на восток, чтобы передать его останки английским властям. Они шли девять месяцев, они покрыли 1200 километров.

Я не раз задавал себе вопрос: почему "Робинзон Крузо" родился именно в Англии? Теперь, кажется, я нашел ответ на этот вопрос. Маленькая заметка в газетах XVIII века о матросе Александре Селькирке, сумевшем в одиночестве выжить, проведя на необитаемом острове свыше четырех лет, могла бы остаться незамеченной как курьезный факт. Но англичанин Даниель Дефо подобрал это зернышко и превратил в драгоценный камень, радующий детей и подростков во всех странах уже сотни лет.

Кто такой Робинзон? Это, прежде всего, англичанин. Первопроходец, энергичный и неутомимый, который, оказавшись в экстремальных обстоятельствах, шаг за шагом, день за днем, год за годом выживает на диком клочке земли, не потеряв человеческий облик. Скотт шел к сердцу Белого континента, чтобы до него хотя бы дотронуться.

Ливингстон сумел этого добиться на Черном континенте. Но разве необитаемый остров не был для Робинзона таким же неизведанным континентом, только познав который, он сумел спастись? Кто знает, может быть, тот одинокий мужчина с палаткой за плечами, которого я встретил летом в Винстере, утром выходящим из сырого мрачного леса, и в самом деле воображал себя открывателем новых земель, неутомимым путешественником, а может быть, и неунывающим Робинзоном? Дискавери! Прекрасное английское слово. Не случайно американцы назвали так целую серию своих первых ракетных кораблей, вырывавшихся из земного притяжения в космос.

Открывать, познавать окружающий мир - это, вероятно, заложено в генах британца - моряка, врача, инженера…

Анатолий Казак